16/07/2024
Уже хотела выбросить флаер с выставки Paestum. Stad van godinnen, о которой я писала раньше, но увидела фразу «Выставка рассказывает о 1000-летней истории от первых поселенцев, Луканаского завоевания до Римских времен, когда город славился своими розами и розовым парфюмом».
Я, будучи дитём Советского Союза, храню в памяти аромат роз. От невероятного родного запаха бело-розового многолепесткового шиповника, в который погружались летом дома бабушек, до обнимающего и проникающего сквозь кожу запаха розовых полей в Болгарии. Я всегда нюхаю розы и шиповник, когда вижу. Естественно, я не смогла «пройти мимо» этой фразы в флаере.
В общем, мое небольшое расследование показало, что в Пестуме были розовые поля и они еще во времена римской империи славились духами и всякими продуктами с запахом розы.
Не так давно французский парфюмер Бертранд Дюшофур (Bertrand Duchaufour) создал парфюмерную воду Paestum Rose для Eau d'Italie. И в 2009 году The New York Times написала об этом аромате так: «….(аромат) Paestum Rose не просто идеально выверен на техническом уровне. Он даже лучше. Это произведение искусства. Духи раскрываются ароматной сумеречной тьмой, сумерками, которые являются точным балансом исчезающего солнечного света и начинающегося вечера….Paestum Rose — это аромат, который богат и наполнен смыслом, как интимные переливающиеся черные тона, написанные Караваджо, мгновенно узнаваемые и странно незнакомые. В этом аромате мы ощущаем древнюю красоту, ставшую волнующе новой».
Про этого довольно трудолюбивого парфюмера есть страничка в Вики.
Естественно, я стала искать дальше и нашла интересную статью в Perfum reviews c таким описанием: «Paestum Rose менее розовая, чем можно было бы предположить по названию, и для того, кто любит, чтобы этот классический цветок был переосмыслен по-новому, это было бы интересным открытием. Даже если роза Eau d’Italie не является близким родственником древнеримских цветов Пестума, она также не имеет никакого отношения к сладким и пудровым викторианским розам. В этом свете Paestum Rose идеально подойдет мужчинам, особенно тем, кто любит ноты розы в Rosine Rose d’Homme и Montale Aoud. Paestum Rose от Eau d’Italie включает ноты даваны, корицы, розового и розового перца, черного перца, кориандра, почек черной смородины, османтуса, пиона, турецкой розы, чая, элеми, ладана, мирры, опопанакса, кедра, папируса, пачули, дерева венге, ветивера, мускуса и бензоина.»
А потом мне «попался» Вергилий:
95. Вид каков у царей, такова и у подданных внешность.
Те безобразны собой, косматы, как путник, томимый
Жаждой, плюющий землей, едва лишь с дороги пришедший,
Весь пропыленный. А те сверкают, искрятся блеском,
Золотом ярким горят, и тельце их в крапинках ровных.
ut binae regum facies, ita corpora plebis.
namque aliae turpes horrent, ceu pulvere ab alto
cum venit et sicco terram spuit ore viator
aridus; elucent aliae et fulgore coruscant
ardentes auro et paribus lita corpra guttis.
100. Лучшие те племена. От них, как время наступит,
Сладкий выжмешь ты мед, и не только сладкий, но жидкий, —
Медом смягчают таким вкус терпкий вина молодого.
Если летают рои, предаваясь бе́з толку играм,
Соты свои позабыв, покои прохладные бросив,
haec potior suboles, hinc caeli tempore certo
dulcia mella premes, nec tantum dulcia, quantum
et liquida et durum Bacchi domitura saporem.
At cm incerta volant caeloque examina ludunt
contemnuntque favos et frigida tecta relinquunt,
105. Их неустойчивый дух отврати от забав бесполезных.
Сделать же это легко: у царей ты крылышки вырви.
Стоит лишь их задержать, и пчела ни одна не решится
Вверх куда-то взлететь иль из лагеря вылазку сделать.
Запахом желтых цветов пусть их сады приглашают,
instabilis animos ludo prohibebis inani.
nec magnus prohibere labor: tu regibus alas
eripe; non illis quisquam cunctantibus altum
ire iter aut castris audebit velere signa.
invitent croceis halantes floribus horti
110. Пусть устрашая воров и пернатых серпом деревянным,
Геллеспонтийский Приап бережет их своим попеченьем.
С горных высот принеся чабреца и сосенок юных,
Пусть их возле жилищ насажает хозяин радивый;
Сам пусть руки натрет тяже¬лой работою; сам пусть
et custos furum atque avium cm falce saligna
Hellespontiaci servet tutela Priapi.
ipse thymum tinosque ferens de montibus altis
tecta serat late circum, cui talia curae;
ipse labore manum duro terat, ipse feracis
115. В землю воткнет черенки и польет их дождем благосклонным.
О, несомненно, не будь при самом конце я работы,
Не отдавай парусов, не спеши уже к пристани править,
Я, вероятно б, воспел, каким прилежаньем украсить
Пышные можно сады и розарии Пестума, дважды
figat humo plantas et amicos inriget imbris.
Atque equidem, extremo ni iam sub fine laborum
vela traham et terris festinem advertere proram,
forsitan et, pinguis hortos quae cura colendi
ornaret, canerem, biferique rosaria Paesti,
120. В год цветущие, как выпиваемым струям цикорий
Рад и петрушка вблизи ручейков; о том рассказал бы,
Как, извиваясь в траве, разрастается в целое брюхо
Тыква, про гибкий аканф, про нарцисс, до морозов зеленый,
Или бледнеющий плющ, или мирт, с прибрежьями дружный.
quoque modo potis gauderent intiba rivis
et virides apio ripae, tortusque per herbam
cresceret in ventrem cucumis; nec sera comantem
narcissum aut flexi tacuissem vimen acanthi
pallentisque hederas et amantis litora myrtos.
125. Припоминается мне: у высоких твердынь эбалийских,
Там, где черный Галез омывает поля золотые,
Я корикийского знал старика, владевшего самым
Скромным участком земли заброшенной, неподходящей
Для пахоты, непригодной для стад, неудобной для Вак¬ха.
nam¬que sub Oebaliae memini me turribus arcis,
qua niger umeсtat flaventia culta Galaesus,
Corycium vidisse senem, cui pauca relicti
iugera ruris erant, nec fertilis illa iuvencis
nec pecori opportuna seges nec commoda Baccho:
130. Малость все ж овощей меж кустов разводил он, сажая
Белые лилии в круг с вербеной, с маком съедобным, —
И помышлял, что богат, как цари! Он вечером поздно
Стол, возвратясь, нагружал своею, некупленной снедью.
Первым он розу срывал весною, а осенью фрукты.
hic rarum tamen in dumis olus albaque circum
lilia verbenasque premens vescumque papaver
regum aequabat opes animis, seraque revertens
nocte domum dapibus mensas onerabat inemptis.
primus vere rosam atque autumno carpere poma...
(Вергилий. ГЕОРГИКИ. Книга 4)
Вот такие строки я нашла в статье на ЖЖ (https://history-of-art.livejournal.com/469877.html?): Пестумские храмы вошли в историю искусства еще во времена Винкельмана, в середине XVIII века. Пиранези создал серию гравюр с видами Пестума…
Вот как описывает Гете свою поездку и нелегкий путь к пониманию античной архитектуры: «Ранним утром мы поехали по луговым, частенько топким дорогам туда, где виднелись две горы необычно красивой формы. Путь наш лежал через ручьи и реки, нам удавалось заглянуть в кроваво-красные дикие глаза буйволов, похожих на гиппопотамов.
Пейзаж становился все более пустынным и плоским, редкие строения свидетельствовали о скудости сельского хозяйства. Не понимая толком, проезжаем мы мимо отдельных скал или развалин, мы наконец уразумели, что замеченные нами еще издалека продолговатые четырехугольные массивы - руины храмов и памятников некогда пышного города.
В статье интересное описание посещения Пестума, продолжение цитаты Гёте и рисунки Пиранези.
Надо сказать, что выставка «не раскрыла» всех деталей. Выставка нет, а я попробовала)))))) Если честно, мне захотелось туда съездить.
