Was ist die Webseite?

https://www.facebook.com/911016125677192/

The Story of Geneva - Free Private Walking Tour, Geneva (2024)

20/03/2017

На «Кладбище Королей» в Женеве покоятся отец реформации Кальвин, нобелевский лауреат Квидде, дочь Достоевского. Тут же, под соснами, надгробие с подписью «Гриселида Реал. Писатель, художник, проститутка» (Grisélidis Réal. Ecrivaine, peintre, prostituée).

Гриселида родилась в 1929 году в строгой профессорской семье в Лозанне. По настоянию родителей она успешно учится в Цюрихской школе искусств и по окончании, в 20 лет, выходит замуж за цюрихского буржуа, чтобы убежать от семейной опеки. Три года спустя у Гриселиды рождается первый сын от мужа, потом дочь от любовника и второй сын от мужа. Еще три года спустя — новая любовь и третий сын.

Итого ей 30 лет, четверо детей от троих отцов и вся жизнь впереди. Гриселида живет сегодняшним днем, много читает, ходит в театр, подрабатывает позируя художникам. Ее привлекают аномальные персонажи — безумцы, преступники. Она уверена, что «девиантное поведение это форма протеста против общества, которое душит или отвергает. Любить таких людей сложно, каждый раз нужно заново познавать их страдание, нырнуть в их жизнь, чтобы разделить все».

В 32 года, ведомая очередной безумной любовью, она уезжает в Мюнхен с огромным черным американцем, шизофреником, которому она помогает сбежать из женевской психиатрической клиники L'Hôpital Bel Air. Несмотря на столь яркое и бурное начало, их отношения быстро приходят к концу. Она вспоминает «После Билла, я хотела найти любовь, чтобы его заменить, я нашла многих, одного за другим». Без денег и документов, Гриселида выходит на панель. Довольно скоро ее карьера мюнхенской проститутки прерывается немецкой полицией и по обвинению в продаже марихуаны американским солдатам, Гриселиду арестовывает и приговаривают к тюремному заключению. Вскоре ее депортируют домой в Швейцарию, где она продолжает заниматься проституцией и работает над автобиографическим романом о своей жизни в Германии.

Закончив работу над первыми главами книги, Гриселида отправляет их в комитет швейцарской литературной премии Prix Nicole, и хотя она не получает приз, работу замечают. Фонд поддержки искусства Pro Helvetia выделает литературный грант в 12000 франков для завершения работы. В 1974 году Гриселида издает книгу «Le Noir est une couleur», «Черный это цвет». Книга была опубликована парижским издательством и получила немедленное признание критиков: «Реализм описания, энергичный стиль и незаурядная женская судьба, описанные в книге, создают поистине взрывной коктейль», «Писательница предстает перед нами как умная и вызывающая симпатию женщина, которая с ядовитым юмором описывает мрачный бизнес проституции, в котором она одновременно и участник, и наблюдатель».

Одновременно с написанием книги, работой на панели и воспитанием своих четырех детей, Гриселида погружается в активную революционную борьбу за права проституток. Уверенная, что «проституция это революционный акт, право распоряжаться своим телом», принимает активное участие в организации масштабных митингов работниц секс-индустрии в Париже с требованием легализации проституции, основывает женевскую Ассоциацию защиты проституток «Aspasie», принимает участие в Мировых конгрессах представительниц древнейшей профессии, где делает все для создания Всемирной хартии прав проституток.

Вся жизнь этой женщины с 1970-х до 2005-го это попытка изменить предвзятое негативное мнение общества о проституции, она утверждает, что «проституция это искусство, акт гуманизма и наука», деятельность, которая избавляет человека от страдания и имеет свое величие. Признавая гуманизм идей Гриселиды, Сорбонна и Женский университет приглашают ее читать авторский курс «Любовь, сексуальность и проституция». На лекции этой знаменитой бунтарки приходят рекордное число студентов.

Гриселида работала проституткой до 1995 года, но борьбу за права и достоинство своих коллег продолжала до самой своей смерти в 2005 году.

После смерти четверо ее детей основали фонд, который распоряжается ее литературным наследием. Игорь Шимек, старший сын, говорит «Гриселида нас по-своему любила, но материнство никогда не было ее призванием. Смыслом ее жизни стала борьба за права проституток и поиск онтологического достоинства этих женщин. Мне было непросто принять свой статус сына проститутки, но сейчас я ношу его с гордостью».

Дебаты о том, заслуженно ли Гриселида занимает место на Сimetière des Rois, по соседству с Жаном Кальвином и статскими советниками Женевы, идут до сих пор. Patrice Mugny, женевский политик, который инициировал перенос могилы с кладбища Petit-Saconnex на Кладбище королей в 2009 году, говорит: «Гриселида вернула проституткам достоинство. Даже если она не довела свою борьбу до конца, она заслуживает своего места в женевском пантеоне за основание женевской Ассоциации помощи секс-работницам». На что мадам Jacqueline Berenstein-Wavre, феминистка, первая женщина-спикер женевского парламента, возражает: «Для женщин нет ничего хорошего в переносе могилы Гриселиды на Кладбище королей. Это возвеличивание проститутки и проституции в целом, которое происходит под руководством мужчин и исключительно в их интересах».

12/03/2017

В кантоне Женева официально началась весна! В субботу, 11 марта 2017 года, официальный каштан (Marronnier Officiel) выпустил свой первый лист, возвещая приход весны.

В отличие от большинства стран, где официальным началом весны считается 20 марта, в Женеве весна начинается, только когда распускается первый лист на специально назначенном для этой цели каштане на променаде Treille в старом городе. Начиная с 1818 года, уже почти 200 лет в ежедневные обязанности секретаря правительства Женевы (Sautier du Grand Conseil) входит осматривать официальный каштан в поисках первого распустившегося листа, заносить дату в специальную ведомость и выпускать коммюнике, возвещающее жителям кантона о начале весеннего сезона. Каштан, который обьявил приход весны в этом году, четвертый по счету, был официально введен в должность только в прошлом 2016 году, сменив на этом посту предшественника, который верно прослужил жителям Женевы долгие 88 лет.

Исторические наблюдения помогают понять что климат Женевы становится все теплее и что глобальное потепление уже не просто слова: в то время как в 19 веке весна обычно приходила в апреле, сейчас она приходит в марте, а иногда даже и раньше. Например, предвещая жаркий 2003 год, каштан распустился зимой, 29 декабря и кантон был вынужден объявить о начале весны под самый Новый Год.

В этом году весна пришла в Женеву в прекрасный солнечный день 11 марта, на 9 дней раньше, чем в остальной Швейцарии и других странах. Благодаря официальному каштану у нас на 9 дней больше весны и солнца!

А вот и даты начала весны в Женеве за последние 17 лет:
2000: 28 février;
2001: 15 février;
2002: 7 février;
2003: 29 décembre;
2004: 21 février;
2005: 19 mars;
2006: 14 mars;
2007: 2 mars;
2008: 19 février;
2009: 6 mars;
2010: 15 mars;
2011: 28 février;
2012: 13 mars;
2013: 21 mars;
2014: 5 mars;
2015: 13 mars;
2016: 16 mars;
2017: 11 mars.

images via www.tdg.ch, ge.ch, www.laliberte.ch

30/10/2016

Одна из самых знаменитых актрис в мире, непревзойденная Софи Лорен, уже более 40 лет живущая в Женеве, признается «Это мой город, тут родились мои дети, здесь наше семейное гнездо, именно здесь мы стали самими собой».

Впервые Софи Лорен и Карло Понти приехали в Швейцарию в 1950-ых годах, когда им пришлось покинуть родную Италию. Развод Понти и последующий брак с Софи, зарегистрированный в Мексике через доверенных лиц без их личного присутствия, не был признан на их родине. Официальная газета Ватикана объявила их брак незаконным, Понти обвинили в двоеженстве, а Софи — в незаконном сожительстве, за что в Риме им грозили арест и тюрьма. В вынужденном изгнании в Швейцарии Софи настолько скучает по родине, что часто просит Понти отвезти ее на вершину горного перевала Сен-Готард чтобы она могла бы насладиться огнями Италии хотя бы издалека.

В следующий раз Софи вернулась в Женеву в 1960ых в надежде осуществить свою самую заветную мечту — стать матерью. Она вспоминает: «В 29 лет я стала почти одержима желанием иметь детей, но в 1963 году женщина моего возраста считалось слишком старой чтобы рожать в первый раз и я сомневалась, получится ли у меня». К сожалению, ее сомнения оправдались, и две беременности подряд заканчиваются неудачей. «Я чувствовала себя опустошенной, все вокруг потеряло смысл, все мои успехи в кино были ничто по сравнению со счастьем материнства».

В отчаянии Лорен обращается за помощью к врачам: «Я обратилась к одному эксперту из Рима. Он приехал с черным кожаным чемоданчиком с маленькой зеленой лягушкой, которую он использовал как тест на беременность: если лягушка умрет, значит я беременна. Когда лягушка начала беспорядочно, как безумная, прыгать, меня охватило отвращение, я выгнала доктора, схватила лягушку и выскочила на улицу чтобы выпустить ее в садовый пруд»..

И когда уже надежды стать матерью начинают иссякать, Софи посоветовали обратиться к доктору Hubert de Watteville, из Кантонального госпиталя Женевы (ныне HUG), всемирно известному специалисту, пациенткой которого была сама Марлен Дитрих.

Высокий и худой доктор с крючковатым носом вначале не произвел приятного впечатления на Лорен, но узнав его поближе, она прониклась к нему полным доверием: у доктора не было своих детей, и всю свою энергию он направил на исследования, которые помогли многим женщинам познать чудо рождения.

Итак в 1968 году в феврале, когда Софи беременна в третий раз, она переезжает в Женеву, в просторный номер на 18-ом этаже гостиницы Интерконтиненталь. Доктор Хуберт, приемная которого находится неподалеку от отеля, постоянно наблюдает за актрисой: она соблюдает постельный режим, правильное питание и проходит специальную гормональную терапию. Так под неусыпным надзором доктора проходят трудные, но столь долгожданные девять месяцев.

Наконец, 29 декабря 1968, втайне от папарацци, которые практически жили все 9 месяцев вокруг Интерконтинеталя, под прикрытием небольшого грузовичка из прачечной, Софи Лорен покидает гостиницу и приезжает в Кантональный госпиталь Женевы, где рождается ее первенец, ее сын Карло Понти Младший.

По случаю его рождения организовывается пресс-конференция в амфитеатре кантонального госпиталя. Счастливую Софи с младенцем выкатывают на госпитальной кровати на колесиках в зал, где она вместе с доктором отвечает на вопросы сотен журналистов.

В благодарность госпиталю, помимо оплаты счетов на 30000 франков, счастливый отец Карло Понти жертвует 2 миллиона франков для улучшения палат для молодых матерей, где сама Лорен провела 50 дней после рождения сына, не решаясь выйти на улицу, опасаясь простуды.

Спустя 5 лет, 6 января 1973 года, Лорен родила в Женеве второго сына, Эдуарда. Лорен вспоминает «После рождения первого ребенка, я думала моя жизнь уже не может быть лучше. Но Эдо на самом деле удвоил мое счастье, непостижимая загадка материнства».

Со времени рождения сыновей Лорен живет в Женеве в своих апартаментах, недалеко от православной церкви, в районе Champel. Как и все женевские дома, снаружи он выглядит очень сдержанно, но за импозантной деревянной входной дверью, скрываются истинно итальянские, бордово-бархатные апартаменты с видом на свой собственный личный сад.

Софи окружают старинные гобелены, мебель с обивкой из золотой парчи, восьмиметровый диван из пурпурного бархата, черный рояль. На старинном столике статуэтка Оскар, фотографии Лорен, ее мужа, сыновей и внуков. И хотя сыновья Лорен живут в США, все ее четверо внуков также родились в Женеве, а чтобы с комфортом разместить всех во время визитов, Лорен купила апартаменты и этажом выше.

И вот уже половину свой жизни, счастливая мать и великая актриса Софи Лорен живет в небольшой и уютной Женеве «Я живу тут уже больше 40 лет, со времени рождения моих детей. Мои внуки также родились в Женеве. Когда мне становится скучно, я еду в гости к сестре, в Рим, но мне достаточно одной двух недель, и я опять возвращаюсь домой, в Женеву»…

13/10/2016

Вряд ли кто-то из известных людей, которым дала приют Женева, невзлюбил город так сильно как Федор Михайлович Достоевский.

1867 год. Баден-Баден. Великого писателя полностью подчиняет себе рулетка - проиграны все наличные, а потом и все деньги вырученные от заложенных драгоценностей Анны Григорьевны. «У нас накопилось много долгов и закладов. Обиднее всего для меня было то, что не удалось выкупить драгоценный для меня свадебный подарок мужа, брошь и серьги с бриллиантами и рубинами, и они безвозвратно пропали. Вначале мы мечтали с мужем поехать из Бадена в Париж или пробраться в Италию, но, рассчитав имевшиеся средства, положили основаться на время в Женеве» вспоминала супруга Федора Михайловича.

Женева, где жизнь в то время была дешевле парижской, становится вынужденной остановкой Достоевских. Тут писатель начинает работу над новым романом «Идиот», чтобы рассчитаться с долгами. Анна Григорьевна, ожидающая рождения ребенка, рада что в городе много докторов, и все они говорят на французском, которым свободно владели Достоевские.

Впрочем, на этом преимущества Женевы для Достоевского заканчивались. В сравнении с крупными европейскими городами и Петербургом, швейцарский город показался писателю скучной деревней. В письмах домой он жаловался: «Женева на Женевском озере. Озеро удивительно, берега живописны, но сама Женева — верх скуки. Сегодня воскресение: ничего не может быть мрачнее и гаже ихнего воскресения. Женева скучна, мрачна, протестантский глупый город».

В то время Женева только начала преображаться из тесного сумрачного средневекового городка, окруженного кольцом каменных укреплений, в светлый и просторный город. Фортификации, средневековые дворы и закоулки безжалостно сносились предоставляя место великолепным зданиям, театрам, музеям, бульварам и паркам.

Но увы, Достоевского совсем не впечатляли, преображения города, которыми так гордились женевцы. Его скорее раздражало восхищение жителей своим городом. Писатель изливался желчью в одном из своих писем: «какие здесь самодовольные хвастунишки! Ведь это черта особенной глупости быть так всем довольным. Всё у них, каждая тумба своя — изящна и величественна.
— Где улица такая-то?
— Смотрите, мосье, идете все время прямо, пока не пройдете majestueuse et élégante fontaine из бронзы, а затем повернете, и т.д.
Этот majestueuse et élégante fontaine — самая чахлая, дурного вкуса, дрянь рококо, но он уж не может не похвалиться, если вы даже только дорогу спрашиваете».

В те времена облагораживаются и набережные Женевского озера, появляется знаменитый Jardin anglais, Английский сад, с еще молодыми и неокрепшими деревцами, о чем не преминул упомянуть Достоевский в своих в письмах: «Разбили дряннейший палисадник, из нескольких кустиков (ни одного дерева), совершенно вроде 2-х московских палисадников, в Москве, на Садовой, если б их соединить вместе, и фотографируют и продают: Английский сад в Женеве».

Несомненно свою роль сыграло и плохое самочувствие писателя в Женеве, вызванное местным климатом. С одной стороны, он с сарказмом недоумевал, насколько местные жители, их одежда и дома не приспособлены к холодам: «3 месяца почти та же зима, как у нас. Дрогнут все от холода, одеждой зимней не запасаются, бегают почти в тех же платьях, как и летом, и при всем этом нет ума хоть капельку исправить жилища! Ведь только бы одни двойные рамы - и даже с каминами можно бы жить!». А с другой стороны, климат приносил ему самому нестерпимые мучения. Жена писателя вспоминала «К сожалению, нам в скором времени пришлось раскаяться в выборе Женевы местом постоянного житья. Осенью начались резкие вихри, так называемые bises, и погода менялась по два, по три раза на дню. Эти перемены угнетающе действовали на нервы моего мужа, и приступы эпилепсии значительно участились». Ей вторил и сам писатель: «Женева пакость, и я в ней действительно обманулся. Припадки у меня здесь почти каждую неделю; начинается, кроме того, какое-то скверное сердцебиение. Это ужас, а не город!».

И вот полгода спустя, семья Достоевских наконец-то переживает в Женеве свою первую радость — рождение ребенка, своего первенца. Девочку назвали Соней, в честь Сони Мармеладовой, героини романа «Преступление и наказание». Однако, радость была недолгой: простудившись во время прогулки в злосчастном палисаднике, Английском саду, девочка умирает, не прожив и трех месяцев…

После отпевания в Крестовоздвиженском Соборе в Женеве ее хоронят на местном Кладбище королей, Cimetière des Rois. После этого оставаться в ненавистном городе, где все напоминало им Соню, было немыслимо. «Женева так опротивела, что точно нарыв на сердце» пишет Достоевский, а Анна Григорьевна сокрушается «черствость и бессердечие, выказанные многими из них в минуты нашего тяжкого горя, еще увеличили нашу неприязнь. Как пример бессердечия, приведу, что наши соседи, зная о нашей утрате, тем не менее прислали просить, чтоб я громко не плакала, так как это действует им на нервы».

И вот после двух лет в Женеве Достоевские переезжают в Vevey где уже в новых письмах писателя весьма нелестным образом упоминается не только ненавистная ему Женева, но и пока ни в чем не провинившийся Вевей.

Возможно, единственное теплое воспоминание Достоевских о Женеве связно с их прогулками сразу по приезду в город, когда Анна Григорьевна ожидала рождения ребенка. «Вечером, около семи, мы шли на продолжительную прогулку, причем, чтобы мне не приходилось уставать, мы часто останавливались у ярко освещенных витрин роскошных магазинов, и Федор Михайлович намечал те драгоценности, которые он подарил бы мне, если бы был богат. Надо отдать справедливость: мой муж обладал художественным вкусом, и намечаемые им драгоценности были восхитительны».

09/10/2016

«Из всех городов планеты, из стольких разных и дорогих человеку родных мест, которые он ищет и находит среди своих странствий, Женева, по-моему, больше других создана для счастья»

Этими словами Хорхе Луис Борхес, аргентинский писатель, классик мировой литературы 20го века, признается в любви Женеве в своей книге Atlas. Впрочем, во время первого визита город превратился в ловушку для него и его семьи.

Борхес прибыл в Женеву подростком вместе с родителями в 1914 году — тут был единственный во всем мире офтальмолог, который согласился взяться за сложнейшую операцию которая могла сохранить зрение его отцу — но быстро разворачивающаяся первая мировая война надолго запирает семью в Женеве, как в ловушке. Они снимают квартиру в доме номер 7 на Rue Ferdinand Hodler, и Борхес идет учиться в Колледж Кальвина — старейшую среднюю школу Женевы, основанную в 1559 году.

В своих воспоминаниях Борхес писал «Я и поныне знаю Женеву лучше, чем Буэнос-Айрес, это легко объяснить тем, что в Женеве нет двух похожих перекрестков и ты быстро научаешься различать местность. Каждый день я ходил вдоль Роны, реки с зеленой ледяной водой, которая течет по самому центру города; через нее переброшено семь мостов, и каждый из них отличается от других»

Семья смогла уехать из Женевы только спустя 4 года, после окончания войны. Запах озера, ощущение брусчатки под ногами, шершавые камни фасадов старого города навсегда остались в памяти писателя. Полвека спустя, когда Борхес уже полностью потерял зрение от передавшейся по наследству болезни, он приехал в Женеву со своей спутницей жизни Марией Кодамой и однажды вечером взял ее за руку и по памяти провел от квартиры на Grand Rue, где они остановились, до дома на Rue Ferdinand Holder, где он жил подростком.

Борхес писал: «В отличие от других городов, Женева не испорчена самомнением. Париж никогда не забывает о том, что он — Париж; и только Женева как будто не сознает того, что она — Женева. Женева сумела стать новой, не утратив себя прежней, крутые улочки Старого города остались теми же, теми же остались купола и фонтаны, но рядом с ними существует другой, огромный город с книжными магазинами, с лавками западных и восточных товаров. Я знаю, что рано или поздно обязательно вернусь в Женеву. Может быть, после смерти».

Эти слова оказались пророческими. В 1986 году, когда врачи вынесли Борхесу смертный приговор, он приехал в Женеву чтобы провести свои последние дни и остаться тут навсегда в женевском пантеоне, рядом в Жаном Кальвином на кладбище королей Cimetière des Rois в районе Plainpalais. В память о гениальном писателе его имя носит улица на правом берегу Женевы, в районе Saint-Jeant, а по соседству в домом номер 28 на Grand Rue, где он провел свои последние дни, висит мраморная табличка, на которой выгравировано его признание в любви к Женеве.

22/09/2016

Самый известный студент Женевского университета? Конечно же, Джеймс Бонд, который изучал психологию и право в Женевском университете.

Официальная биография секретного Агента 007 схожа с биографией автора бондианы, писателя Яна Флеминга, который был студентом курса социальной антропологии в университете Женевы.

Город настолько понравился Флемингу, что в 1959 году он включил Женеву наряду с Чикаго и Гонконгом в свою книгу-путеводитель Thrilling Cities, предпочтя ее «слишком большому Парижу, слишком азиатскому Стамбулу и банальной Венеции». По словам писателя, Женева увлекает своей таинственностью, вызывая желание вскрыть фасады городских домов как консервные банки и узнать все секреты, скрытые за прекрасным, но невыразительным лицом города. Что происходит за кружевными занавесками дворцов на rue des Granges, где живут семьи женевских патрициев, de Candoles, de Saussures, Pictets, которые до сих пор продолжают дело Кальвина и задают строгий тон всему обществу Женевы? Какие секреты хранят бронзовые решетки банковских корпораций на набережной?

Но женевские секреты остаются нераскрытыми, ведь город так и не стал местом действия ни одного из фильмов о Бонде, упоминаясь лишь мельком, проездом, точкой на карте автомобильного навигатора, как на этом фото из фильма Goldfinger 1964 года.

15/09/2016

Хотя многоэтажное здание по адресу Rue Saint-Laurent 2 в Женеве совсем не похоже на традиционные «памятники архитектуры», 17 июля 2016 года оно было внесено в список Мирового наследия ЮНЕСКО. Это Immeuble Clarté, Прозрачный дом, единственная в Женеве работа Ле Корбюзье, самого влиятельного архитектора 20го века.

Он был еще молодым швейцарским архитектором-выскочкой, когда в 1928 году к нему обратился промышленник-металлургист Эдмон Вагнер с непростой задачей. Как построить жилой дом из стандартных деталей, совсем как из детского конструктора, при этом обеспечив уникальную планировку каждой из 45 квартир, от небольшой студии до 8и комнатных двухэтажных апартаментов?

Ле Корбюзье справился с задачей, используя разработанный им революционный подход к строительству. Вначале он построил каркас здания из прочных металлических колонн, соединенных электросваркой. Если при традиционном строительстве каждый этаж здания похож на «коробки» из несущих стен, этаж здания Корбюзье похож на просторное поле, в котором, как деревья, стоят металлические несущие колонны. Отсутствие «коробок» несущих стен позволило остеклить фасад здания огромными окнами от пола до потолка и создать уникальную планировку для каждой квартиры. Вместо привычных черепичных скатов, завершала здание плоская крыша, на которой был устроен сад для отдыха жителей.

Новаторские для 1928 года, эти приёмы стали привычными чертами современного строительства. Сегодня харизматичное лицо Ле Корбюзье в очках в толстой роговой оправе украшает купюру в 10 швейцарских франков, в знак гордости архитектором, оказавшим ключевое влияние на то, как выглядят все современные города, начиная от советских спальных районов и заканчивая небоскребами Манхеттена.

images via www.sites-le-corbusier.org, www.fondationlecorbusier.fr, www.ge.ch

08/09/2016

(Posted on behalf of our facebook-less friends Zhenya and Sasha from Lausanne)

Замечательная экскурсия Ярослава открыла для нас Женеву с совсем неожиданной стороны. Мы очутились в средневековой Гельветии, в завораживающем мире Реформации, в сражающемся религиозном мире католиков и протестантов, а так же мире простых людей, которые боролись за свою Женеву, чтобы превратить её в место на земле, где многие люди впоследствии обретут своё счастье.

08/09/2016

Сегодня в Женеве выходной, Женевский пост, Le Jeûne genevois. Хотя традиция постов существовала и ранее, ежегодный пост в начале сентября закрепился только после 3 сентября 1572 г, когда Женева постилась в знак траура по протестантам, убитым во время Варфоломеевской ночи во Франции.

Женевский пост всегда был частью идентичности кантона, и даже был закреплен в Конституции Женевы 19го века, но без статуса выходного дня. Именно тогда и начались проблемы…

Жители города стихийно начали брать выходной в день поста, который всегда приходится на четверг в сентябре. Не все радовались этому. Идешь в четверг скобяную лавку, а там табличка «Закрыто на пост». Какая неразбериха!

Только в 1966 году правительство кантона решило пойти навстречу жителям и объявить Женевский пост праздничным днем. Но тут возникла сложная дилемма: дополнительный праздничный день никак не вязался с протестантской трудовой этикой, основанной на добродетельности труда, необходимости работать добросовестно и усердно. Что же делать?

До позднего вечера не гасли огни в окнах Женевского горсовета, ведь вопрос не простой, правительство беспокоилось как бы население кантона не «переотдыхало» если добавить еще один выходной в году. И тут один седовласый старец предложил: «А давайте упраздним один из существующих праздников!». Все закивали и бросились к календарю женевских праздников.

Календарь этот, по правде говоря, скудный. Праздничных дней всего 9 в году. Возобновились прения. Религиозные праздники (Пасха, Рождество) упразднять нельзя. Внесли предложение упразднить Национальный день Швейцарии, но вовремя опомнились: Женева и так считается отщепенкой в составе конфедерации, нельзя отменять все-швейцарский праздник, к тому же единственный закрепленный в конституции страны как обязательный для всех кантонов.

Самый молодой советник предложил отменить 31 декабря «А зачем праздновать Новый год?», и чуть не поплатился своим депутатским мандатом. Незадачливому советнику напомнили, что 31 декабря в Женеве празднуется не новый год, а День победы над Наполеоном.

Уже перевалило за полночь, когда секретарь совета, который тихо дремал в уголке на мягком кресле, вдруг проснулся от воистину иезуитской мысли которая осенила его во сне и воскликнул: «А давайте отменим 1ое мая, День труда!». В совете воцарилась немая сцена. Каждый жалел что не он придумал эту идею. Посудите сами, ведь лучше и придумать нельзя! Почти весь мир, включая Европу и большую часть Швейцарии предается праздным барбекю в День Труда на 1ое мая, а мы, женевцы, его отменим и будем праздновать день труда как полагается - тяжким трудом. Пускай другие, легкомысленные нации и кантоны веселятся, а мы будем работать в поте лица, как завещал великий Жан Кальвин.

На том и порешили: новый выходной день, Женевский пост ввести, а 1ое мая, День труда, отменить.