16/05/2024
Борис Гулько | Конец тридцатилетия бесчестия
АНАЛИТИКА 19.04.2024 БОРИС ГУЛЬКО
Нетаньяху стоит перед лицом вечности: останется ли он в истории как лузер, не одолевший банду ассасинов ХАМАСа, или вернёт Израилю положение светоча Западного мира, развернувшего тот мир от этики постмодернизма к ценностям иудео-христианской цивилизации.
Израиль – сравнительно молодая страна. Несмотря на крошечные размеры – на карте его нужно искать с лупой – он ещё до своего рождения начал играть особую роль в политической и духовной структуре мира.
По рождении Израиль был героем, казалось, мистически преодолевавшим ужас холокоста и отвержения мира, и хранившим клятву: «Никогда больше». 4-го июля 1976 года США бурно праздновали своё 200-летие. В разгар репортажей о празднике все ТВ-каналы супердержавы прервали свои репортажи о парадах и шествиях, чтобы сообщить о беспримерной по мужеству и дерзости операции израильского спецназа, который, преодолев в ночном полёте 4 тыс. км, освободил в Энтеббе – аэропорту столицы Уганды, 102 своих гражданина, захваченных террористами вместе с французским лайнером Airbus А300.
Премьер-министр Израиля в книге «Биби» рассказывает, что еврейским спецназовцам не удалось бесшумно приблизиться к залу, в котором террористы охраняли заложников. Коммандос, который должен был первым ворваться в помещение, не мог заставить себя открыть дверь в зал. Ведь это почти наверняка означало получить пулю. Дверь за него открыл командовавший операцией Йони Нетаньяху, брат Биби. Он стал единственным погибшим среди израильтян.
Эта операция, вкупе с почти мистической победой в Шестидневной войне, сделала Израиль героем, отчаянно сражающимся с мировым злом. Израиль разрушил этот имидж 13 сентября 1993 года на лужайке перед Белым домом, где его премьер-министр Ицхак Рабин подписал совместно с террористом Ясиром Арафатом «Декларацию о принципах». Эта подпись открыла для Израиля тридцатилетие бесчестия.
Объяснить эту метаморфозу лево-ориентированного руководства Израиля в восприятии своего места в мире непросто. Тем более, что создатель «нового Ближнего Востока» Рабин связан с торжеством «старого» – он был главой генерального штаба АОИ в период Шестидневной войны и премьер-министром во время операции в Энтеббе.
Создание Израиля происходило параллельно с борьбой между интернационалистским–социалистическим крылом сионистского движения, возглавлявшегося Давидом Бен-Гурионом, и ревизионистским, созданным Зеевом Жаботинским и возглавлявшемся Менахемом Бегиным. Войны и жизнь сдвинули взгляды интернационалистов в сторону здравого смысла, и они не позволили беженцам-арабам, покинувшим Израиль во время его войны за независимость, вернуться назад.
К началу 90-х годов ХХ века в странах Западного мира иудео-христианскую этику потеснила этика постмодернизма с его ключевым понятием симулякр, введённым в употребление французским социологом Жоржем Батаем и понимаемым как копия того, чего на самом деле не существует. В искусстве, в первую очередь в живописи, постмодернизм торжествовал давно, и если вы достаточно эстетически продвинуты, то можете наслаждаться висящими на стене «Чёрным квадратом» Малевича или полотнами Дали. Пришло время постмодернизма вторгнуться и в реальный мир.
Хотя теорию постмодернизма развивали французские социологи, а в общественную жизнь первыми внедрили американские общественные лидеры, этика постмодернизма пришла в мир из еврейской духовности. Мне представляется, что первым её описал Марк Агеев (реальная фамилия – Леви), книга которого «Роман с кокаином» была большим литературным событием в литературе русского зарубежья 30-х годов прошлого века.
В небольшом рассказе «Паршивый народ», написанным наверняка с натуры, Агеев описывает суд в Москве где-то в 1923–24 годах. Судили крупного совслужащего, которого случайно опознали как главу банды, в Гражданскую войну зверствовавшего в еврейских местечках. Приговор злодею – расстрел. Автор рассказа наблюдал за реакцией публики на приговор в фойе суда: «Там, припертый к стене, стоял юноша лет семнадцати с некрасивым еврейским лицом, плотно загнутым носом и пухлыми, цвета ветчины, губами. Видно, он позволил себе сказать что-то о приговоре, потому что знакомый мне завсегдатай, ехидный старик, с мутными глазами и прыгающей, когда говорил или жевал, бородкой, отчитывал его. “Вот уж этого я в толк не возьму, вот уж этого я не понимаю, говорил старик, все разводя руками, будто мерил материю. Он ваших евреев убивал, волновался он, наступая на юношу, он младенцев ихних душил, изувер… а вы… еврей… говорите, жалко его. . . Не-ет, молодой человек, язвительно лепетал старичок, вы уж не обижайтесь, я вам прямо скажу. Вы, евреи, бузотеры, паршивый народ. Вам, как ни делай, все не хорошо, не ладно…”»
Перенесёмся из фойе московского суда на лужайку перед Белым домом 13 сентября 1993 г. Премьер-министр Израиля Рабин заявляет вождю террористов Арафату, который «младенцев наших душил, изувер»: «Мы (евреи) устали побеждать». Своим заклинанием глава Израиля превратил евреев-израильтян отныне в нацию лузеров.
Евреи покорно приняли свою новую этику – этику постмодернизма. Теперь убитый террористом израильтянин назывался «жертвой мира» – «копией несуществующего». Нет такого явления – жертва мира. Есть – жертва террора, или жертва постмодернистской политики. Отныне главной задачей бойцов во время военных действий должно было стать сохранять жизнь врагов, даже ценой своей.
29 марта 2002 года, после тяжёлых терактов, проведённых боевиками Арафата – в том месяце погибло 130 израильтян, евреи атаковали центр террора Дженин. Арафатовцы, ожидая это, заминировали около 50 домов. Руководство решило не задействовать авиацию, а, чтобы снизить количество возможных жертв, штурмовать дома один за другим. В этих ловушках погибли 13 израильских солдат.
В тот вечер Арафат с экранов американского ТВ, сверкая глазами и брызгая слюной, восторженно вопил: «Дженин стал нашим Сталинградом». Для евреев он стал нашим Верденом.
Бывший министр обороны, нынешний лидер постсионистских сил Израиля, которого американская администрация надеется видеть следующим главой страны, Бени Ганц в своей военной практике оставил однажды на поле боя умирать раненого бойца. Чтобы его спасти, нужно было подвергнуть массированному обстрелу арафатовцев, контролировавших местность. Могли быть убитые враги. Взвесив всё, израильский полководец покорно увёл свои войска. Погибший израильский солдат был друзом, не евреем. Это, понятно, ничего не меняет.
Весной 2005 года, за полгода до «размежевания», мы с группой от нашей американской синагоги объезжали еврейские поселения Газы, намеченные постсионистским руководством Израиля к разрушению. Поселения эти производили впечатление рая. Дома утопали в зелени. Превосходные сельскохозяйственные фермы были обильны. Детские сады полны детей.
Год спустя я наблюдал выселенцев из Газы потерянными, прозябающими в отеле Беэр Шевы. Разрушение поселений Газы было высшей, или, как смотреть, низшей точкой торжества постмодернизма в Израиле.
7 октября 2023 года стало днём, возможно, развертывающим историю Израиля, и, отчасти, нынешней цивилизации. Оно стало днём полного краха политики постмодернизма. Перед Израилем, да и перед всем Западным миром, разверзлась пропасть. Выбор стал – вернуться к традиционной иудейской (она же иудео-христианская) этике, защищать основанное на ней общество, или сгинуть в буднях симулякров постмодернизма.
Показательна судьба прогрессивной постмодернистской активистки Вивиан Сильвер, родом из Канады. Всю свою израильскую жизнь эта леди боролась за интересы арабов, живущих в Земле Израиля. Она работала в американском «Новом Израильском фонде» (NIF), щедро субсидирующем антиеврейские акции в Израиле, была соучредителем проарабского «Арабо-еврейского центра равенства, расширения прав и возможностей и сотрудничества» (AJEEC), членом правления антиизраильской организации «Бецелем», шпионящей за еврейской активностью в Земле Израиля для антисемитских международных организаций.
Утром 7 октября толпы хамасников и простого арабского люда пришли в киббуц на границе с Газой, в котором жила активистка. Вивиан Сильвер, как она сообщила сыну по телефону, спряталась в шкафу. Хамасники сожгли дом вместе со шкафом, в котором пряталась защитница их прав.
Этот день – 7 октября, стал днём чудовищного краха 30-летней постмодернистской политики Израиля, основанной на попытке подкупа арабского руководства и признания приемлемым умеренный уровень террора против евреев. Израиль даже, косвенно, через руководство ООП, участвует в выплате содержания арабским убийцам евреев, содержащимся в израильских тюрьмах, и их семьям. Так Бени Ганц в бытность министра обороны и заместителя премьер-министра в прошлом, лоскутном правительстве Израиля, навестил главу ООП Махмуда Аббаса в его доме и вручил тому «в подарок» полмиллиарда долларов. Уверен, что не своих личных.
Израиль, во времена побед в двух «Советско-израильских войнах», как назвал их в своих сериях фильмов о Шестидневной войне и Войне Судного дня Марк Солонин (над вооружением своих клиентов Египта и Сирии трудилась тогда вся военная промышленность СССР) был весьма популярен в Западном мире. Сейчас Израиль, возглавивший постмодернистское угасание Западного мира, вызывает тем сильную неприязнь этого мира. Кому приятно видеть бездну, разверстую перед вами!
Но Израиль не может увянуть! Не для того происходила череда чудес, сопровождавшая его рождение и становление. Воины АОИ – самые мужественные и умелые в мире.
Вопрос в руководстве страной и армией. Необходимо очистить их от постмодернистов.
Нетаньяху стоит перед лицом вечности: останется ли он в истории как лузер, не одолевший банду ассасинов ХАМАСа, или вернёт Израилю положение светоча Западного мира, развернувшего тот мир от этики постмодернизма к ценностям иудео-христианской цивилизации. Путь к успеху Израилю пытаются преградить постмодернисты руководства США, стран Западной Европы, международных организаций начиная с ООН и постсионисты Израиля, видящие свой карьерный рост в подчинении страны её недоброжелателям.
Если Биби не справится с этой задачей, на смену ему придут другие, не столь искусные в лавировании в дебрях политики, ведущей в никуда. Я вижу такими потенциальными лидерами Итамара Бен-Гвира и некоторых деятелей Ликуда.
Перед Израилем стоит тяжелейшая историческая задача. 30 лет постмодернизма, движения в ложном направлении, копирования пустоты – тяжёлый груз. Необходимо это наследие преодолеть
