19/08/2023
Лонгрид, часть вторая. (первый лонгрид тут https://tinyurl.com/4r2k4xtm )
Мифы Тель-Авива эпохи "города 24 часов".
Классно писать первые части - там ты "апеллируешь к древности". Там все сказано и почти везде есть консенсусы, и все умерли. Посмотрим же какие мифы у нас творятся в последние пол века. Проблема номер один. Тут мы входим в мир субъективных отношений с городом. Потому, что то, как я переживаю город последние пятнадцать лет на Флорентине, и как его переживает программист в старом Севере, и как его проживает приезжающий из Реховота (а еще смешнее если из РФ) — это три разных города. Однако мы все приезжаем сюда и платим огромные суммы за "убогие" условия жизни из-за этого мифа "город без перерыва". И понятно, что никто, кроме самых отбитых, не будет платить за жизнь в несозданной утопии сионизма. Мы платим за миф вечно неспящего города. И за его фрагменты.
Как я считаю - миф о Тель-Авиве как о новом городе - городе 24 часов родился не когда умер, описанный мной в прошлой главе, мир первого еврейского города (да он до конца и не умер), а еще в его генезисе. Пинхас Рутенберг в двадцатые построил первую электростанцию в Тель-Авиве на ул. Хашмаль, что дало возможность удлинить дневную жизнь города в ночное время. Количество мужчин в Тель-Авиве превалировало над количеством женщин, что требовало создания столования - кафе и ресторанов. Да и тель-авивская богема сразу же написала в муниципалитет запрос продлить работу кафе до часу ночи, как места своей работы. И это все до начала тридцатых.
Уже в середине двадцатых Тель-Авив - город ресторанной культуры с рестораном в гостинице Палатин, куда можно выйти в вечернем платье, а это не тривиально в мире, где у тебя не все дороги залиты асфальтом. Потом в город приезжает Театр “Хабима” обогащая его "культурным досугом", но это все факты повседневности, которые станут основой мифа только в будущем.
Когда в 1949 возводят монумент к сорокалетию города, на нем как в комиксе показывают развитие города от былинных времен завоевания песка до визионерского Тель-Авива бедующего. Так что уже оттуда можно понять, что в своем потенциале Тель-Авив стремился к Нью-Йорку - мегаполису и городу греха.
В пятидесятые в Израиле есть три города. Во-первых, наше все - Иерусалим. Но этот город со стеной, разделяющей Иорданию и Израиль посередине, и даже приняв столичность он не мог стать городом в нормальном своем понимании. Большая проблема произошла с Хайфой. Именно она при британцах обретала вид самого прикольного города. Порт для перевозки нефти и самая крутая архитектура модернизма сосредоточена там. Поэтому там мог стать город вечеринок и портовых удовольствий, как во многих стильных портах мира, однако компартия с ее лидером Аба Хуши предложила молодежи танцевать под удары молотов, что в долгосрочную сыграло с Хайфой в дурную игру и стагнацию ее культурной жизни.
А перенос в Тель-Авив центров профсоюзов (застраиваются целые районы домов, под заселение тем или иным профсоюзом), представителей соц. партий (общежития ХОД) и киббуцных ячеек - создали в городе достаточную массу людей, чтоб по началу создать в нем устойчивый миф социалистического города. Да и параллельно развивался миф, что в Тель-Авиве после Холокоста заселяют районы белыми евреями из Польши и Германии и всех "не белых" заселяют в "маабарот" на периферию. Это можно услышать из уст восточной алии "мы приехали из маабары и увидели там районы, которые заселяли только белыми" Буржуазный центр, прикрывающийся социалистическим наполнением. Что же может пойти не так?
В это время город растет на север, сжигая все прошлое, с идеей перенести центр ближе к тель-авивскому университету и стать не хуже Нью-Йорка. Мы видим рост города за ул. Ибн Гвироль. Поэтому у нас постройка Ган Яркон (парка по величине, превосходящего Централ Парк в Нью-Йорке), поэтому происходит заигрывание с небоскребами, поэтому дети того профсоюзного мифа пятидесятых сейчас создали на севере города самую буржуазную комьюнити.
Пятидесятые. После кризиса Израиль принимает репарации от Германии и их вкладывают в легкую промышленность. Тель-Авив в очередной раз становится центром моды, о котором все говорят. Появление бутиков - невиданное доселе событие - молодежь консолидируется вокруг маленьких магазинов, открытых вокруг пассажа на Дизингофф. Тель-Авив превращается в местную икону моды. Первые мини-юбки и первые джинсы. Вокруг них разгораются скандалы в прессе - они только подогревают этот миф.
Как я и писал, в шестидесятые - семидесятые миф Тель-Авива создает журнал "Хаолям хазе". В потоке социалистической прессы это чуть ли не единственный в Израиле журнал, который рефлексирует вокруг создания мифологизированного пространства. Именно он вкинул слово Лехиздангеф (фланировать по улице Дизингофф), при чем это будет написано уже в тот момент, когда по словам автора, улица Дизингофф умерла и "там сейчас одни "стейкиет" (было время, когда минутный стейк заменял людям шуарму). Именно "Хаолям хазе" создавал весь ореол первой рок сцены Тель-Авива (тогда это называлось ритм группы). В это время была попытка ввести идею "площади Хиппинкоф" по количеству обсаженных на площади хиппи. Так как весь мир (обожаю максимы) тогда бредит мифом о мире, во главе которого стоит группа Битлз, Тель-Авив становится центром этой идеи в Израиле, снимая с себя одежду мононационального города, превращаясь в город "интернациональный". Только в своей мифологии. Потому, что если подумать, то даже сейчас (после въезда гастарбайтеров и размытия границ с Яффо) это город, в котором дальше южных границ чужаки не заходят. Но Тель-Авив расстается со своим мифом города сионизма, который приобрел в тридцатые - сороковые и становится городом воюющих с идеей милитаризма. Уже тогда во время войн все ужасаются как в этом городе "во время смерти наших солдат" работают ночные рестораны.
Но с**суальная революция шестидесятых была короткая и яркая. И, к сожалению, ее не отрефлексировали до сих пор. В это время здесь на сцене и в кино создается образ "цабра" - нового еврея Израиля - над ним работают два тель авивца Дан Бен Амоц и Аси Даян - один из них в последствие окажется педофилом, а другой умрет наркоманом. Но их звезды, как и Зах, Авидан, Йона Волах, Тумаркин - все они и дети Тель Авивского мифа и его демиурги.
Город разврата и стриптиз-клубов, город рок фестивалей, группового с**са и наркотиков, город борьбы за права геев и студенческих маршей за мир — это то, чем дышит миф этого горда в конце шестидесятых. (Если вы где-то слушали, что в этом городе был запрещен женский стриптиз и сюда привезли транса для стриптиза - плюйте рассказывающему в лицо.) Миф Тель-Авива идет по миру, и Плейбой печатает фотографии обнажённых израильтянок и рассказывает о безумие на ближнем востоке.
А в семидесятые происходит удар этой идеи. В кнессете проваливается попытка декриминализации однополых отношений, и геи уходят встречаться по ночам в Ган Ацмаут (Парк Независимости) и на Тель Барух. Проваливается декриминализация гашиша, заканчивается эра ЛСД и открытия сознания, начинаются полицейские облавы и тяжелые наркотики (как и в США). Левые партии сменяются на партию Бегина, который все больше интересуется Иерусалимом и судьбой поселений. А с**суальные свободы в семидесятых создают из Тель-Авива столицу изнасилований. Этот миф важен и проговариваем в Израиле только в семидесятых, а потом он растворяется (я не поверю, что кому-то в Сохнуте или ИКЦ рассказывали об этом феномене). Да и все достижения и грезы в Израиле заканчиваются экономическим кризисом семидесятых.
И появляется миф от том, что в Тель-Авиве "закроешь окно - упадет дранка". Миф о разваливающимся городе. Не понятно является ли этот миф частью большой истории оттока из городов, которая в совке приобрела черты "мы барды - нам в горы". Но этот миф интересен в свете того, что в Тель-Авиве даже море не спасает, потому как со времен тридцатых-сороковых, когда де**мо начали сливать в море и до 1987, когда появился Шафдан (очистка сточных вод) - море для тельавивцев не очень актуально (конечно в пропорциях), несмотря на застройку гостиницами береговой линии. В Тель-Авиве в то время появляется миф о бассейне Гордон, как о центре мира для тельавивцев. Сегодня его уже перестроили, но это был огромный бассейн, где собирался весь бомонд центра Тель-Авива.
Кстати, в эти десятилетия и появляются некоторые границы мифического Тель-Авива. "Там, где начинается Бат Ям - заканчивается мир". Это воспоминание молодежи 60-х. Белый Город - с легкой руки Арика Айштейна - становится негласным гимном Тель-Авива (официального у него все равно нет). И если его мифологизация официально произойдет только в восьмидесятых, закладка идеи произошла уже в пятьдесят восьмом.
Интересно, что и эру "Секс. Наркотики. Рок-н-ролл" мифологизировал тоже Арик Айнштейн в своем фильме "Мацецим". Снятый в 1972 он прогремел только в восьмидесятые, когда Тель-Авив уже отошел от этого времени и в головах израильской молодежи миф с**суальной революции создавался по этому фильму.
Но в середине семидесятых власть снова сменится и Тель-Авив обретет своего героя - мэр Шломо Лааат - Чич. Черная лошадка на выборах. Победивший, как следствие восстания города против генералов, проигравших войну Судного Дня. После Дизингоффа Чич станет новым мэром-суперзвездой. Ковбой, любящий оперу на улицах и человек вернувший городу прибрежную линию и почти разрушенный старый город. Именно при нем город полуофициально перевел себя в статус города 24 часов.
Именно при нем создадутся самые главные очаги Тель-Авива. Улица Шенкин - когда я туда приехал это был Сан-Франциско Тель-Авива - пятничные фрики, гей-комьюнити, вечеринки, с**с шопы и пирсинг салоны. Именно Чич - сделал так чтоб эта улица ожила и стала центром нового Тель-Авива. Именно тут в 1984 году панк арт партия "Бабель" (Вавилон) провозгласила свою победу на выборах. Именно тут вышел из шкафа израильский солдат в девяностых. Эта улица мелькала в статьях создавая себе славу имени новой свободы из вполне себе ремесленной улицы двадцатых.
А потом начнется рефлексия на Баухаус. Самый жирный миф Тель-Авива на сегодня. Миф, у которого есть много отцов при (практически) отсутствие влияния школы Баухаус на архитектуру Тель-Авива данным термином обозначенную. Смею предположить, что этот миф создавали Тель-Авивские застройщики, предлагая словом "Баухаус" формулу "немецкое качество" покупателям реконструированных или реставрированных домов. Это совершенно безумно слышать сегодня от людей "и нам дали ЮНЕСКО за Баухаус"… Ответ: нет. Но на самом деле это не имеет значения. Миф прижился. А значит он работает на город, а цены на жилье в городе на подпитку этого мифа.
В восьмидесятые, так же вдруг, город замечает свою архитектуру двадцатых. Из архивов выуживаются забытые на тот момент архитекторы по типу Леви. И начинается ревизионистская волна в истории. Появляются новые "первые дети Тель-Авива". Семьи, через адвокатов, записывают себя в мемориал создателей города. Первая фотография Тель-Авива ставится под вопрос. А перед Дизингоффом в истории появляется создатель города Акива Вайс, которым можно хорошо козырнуть в разделе "Скандалы. Интриги. Расследования". Разрушаются мифы для создания новых мифов по типу "нам все врали". Внуки города ругают своих отцов за разрушение наследия дедов. Появляется организация по охране исторического наследия, как бы намекая нам, что она знает, что такое историческое наследие и, что оно у нас есть. Мифы берутся под контроль муниципалитета. Создается музей истории Тель-Авива (Бейт ХаИр). А город занимается джентрификацией, которая требует наполнения джентрифицируемого пространства художниками и ресторанами "since …". Так появляется Шук ХаКармель, Нахалат Бениамин и Неве Цедек, район, который по чистой случайности не застроили высотками.
И если почитать андеграундный путеводитель того времени, то две протоблогерши на английском языке возбуждены магазинами, эзотерическими практиками, кафешками и другим неисторическим наполнением города.
В Тель-Авиве появляются выставки стрит арта - в то время - инсталляции, подобранные тем или иным куратором, за настенную графику отвечает Рами Меири, огромное количество художников работают с керамикой. Пространства заполняются абстрактными формами и постминимализмом, заявляя, что "я такая странная" и в этом городе живут молодые художники.
Этот миф нужно будет развинчивать и попыткой создания дихотомии "город белый - город черный", будет книга, которую переведут на русский язык, и она станет псалтырем для недолюбливающих Тель-Авив. Именно ей будут махать сегодня приехавшие подозрительные ученики архитектурных ВУЗов РФ, идеологи "вы все врете". Но книга была ответом на некий процесс и литературой своего времени. Кстати, она обозначилась попыткой добавить в миф города некую инклюзивность в виде арабских районов Яффо, трамвай это сделает лучше.
Однако вершиной этого процесса, уже через четыре года после правления Лаата, станет прайд парад в Тель-Авиве, на который выйдет не только ЛГБТ комьюнити, но и огромное количество горожан, солидарных с идеей свобод меньшинствам. Город приобретет мировую известность как гейфрендли город, что будет играть на руку туризму, но и сам город из-за этого приобретет инклюзивность и свободолюбие. Смею предположить, что это снизило напряжение в городе и придало приезжающим и горожанам чувство безопасности. Город использует эту карту настолько, что уже только ленивый не говорит о "пинк вошинг", но, как бы то ни было, все живущие жизнью города знают про лайн гей вечеринок "Arabs do it better".
В девяностые-двухтысячные Израиль переживает транс революцию. Бело-голубой музыкой среди молодежи объявлен транс. И Тель-Авив вошел в электронную волну как нельзя круто. И север, и юг города гремят. На пляжах транс. А на юге города "хоф ха тупим" пляж, где олды играют в пятницу перед закатом на барабанах, свободно курят траву и ходят под всем, что можно употребить, не боясь полиции.
В это время миф начинает ввинчиваться в район Флорентин. Там сквот художников. Захват здания и настоящий ничем не прикрытый стрит арт. Сериал "Флорентин" в девяностые принес на экраны Израиля первую лесбийскую сцену. А начало двухтысячных показало своими белыми ночами Флорентина, что можно устроить Казантип внутри густонаселённого района зарисованного партизанским стритартом. И десятые годы - развивается миф Флорентина, его капитализация и хипстеризация, которые в пике своем назовут его "один из важнейших хипстерских районов в мире по рецензии какого-то там журнала"… И так до короновируса.
Что же имеем сегодня?
С начала двухтысячных политики развивают миф "мыльный пузырь Тель-Авива", который переходит в "государство Тель-Авив"… Стандартный миф из серии разделяй и властвуй. В котором, правда, есть два противопоставления: "Развратный Тель-Авив vs святой Иерусалим" и "богатый Тель-Авив vs бедная периферия"…. Об этих противопоставлениях я не собираюсь говорить, но внутри нынешнего процесса это стало заметно. И если митинги и демонстрации идут везде, то у нас появляется их новый центр - "Каплан"… Урбанисты будут рады посмотреть, как ландшафт и транспортные узлы повлияли на создание подробного центра.
Второе. Тель-Авив - самый дорогой город в мире. Плата за миф, о городе двадцати четырех часов. Боль и страдания всех, так как начинают говорить, что этот город стал неподъемен для молодежи.
Герб Тель-Авива изменился: из семи звезд Герцля и башни с пророчеством он стал напоминать эквалайзеры, солнце и растущий Метрополис (Хотя когда они вписали в это чудо трамвай, мы засомневались увидев в гербе то ли что-то на сеансе проктолога, то ли "glory holes", но это только мы).
Ну и самое интересное, что ТЛВ сегодня существует как "город без памяти". Это не оскорбление и не заговор. Это происходит из-за потока людей в этот город приезжающих и по различным причинам его покидающим. Из-за постоянно меняющегося населения в городе. Из-за того, что огромное количество людей живут тут на съеме. Из-за притока иммигрантов, не знающих язык местного населения и его базовые установки. В городе очень мал институт старожилов, хранителей памяти (например, сегодня уже мало кто вспомнит о революции совести 2011 и палаточном городе на Ротшильд). Поэтому в Тель-Авиве есть ощущение, что город проживает одним днем. И так ощущается сегодняшний миф Тель-Авива.
Спасибо Victor Vakhshtayn 🙂
Друзья, я надеюсь, Вы помните, что я не претендую на рафинированную научность моих мыслей. Единственное на чем я настаиваю это на невыдуманности событий, описанных мною, а их интерпретация, конечно, подлежит спору. Обе главы моих мыслей - подготовка к моему разговору о мифотворчестве городов. Поэтому я не раскрываю тут полностью все истории, а, просто хочу простроить мой взгляд на историю мифов в Тель-Авиве. Жду комментариев.
(и пару фотографий безумного Тель-Авивского городского ландшафта восьмидесятых - девяностых)
