05/12/2020
Кузнец
Кузнец по привычке пришёл на работу задолго до рассвета. И когда город только начинал потирать слипшиеся ото сна глаза, он уже доставал из пасти огнедышащего горна первые раскаленные прутки. Оттянув молотом гусиные лапки, мастер поочередно вставлял заготовки в шаблон и закручивал в вензеля. Глаза и нос мужчины буквально текли, но сегодня таяла его душа, а не лёд, зацепившийся репейником за ресницы.
Обычно под Новый год работы было столько, что хоть на сторону отдавай. Всё в мире крутилось вокруг часов, которые в заветный момент пробьют двенадцать, солнце завершит круг, и начнется новый год, новая жизнь, новый шанс для каждого. По такому случаю клиенты толпами ломились в кузню, не давая колокольчику над дверью умолкнуть ни на секунду. Весь пол приемной был усыпан снегом, который клиенты приносили на ботинках, он даже не успевал таять. Люди болтали, делились идеями своих заказов, шутили и спорили, чья задумка лучше. В помещении стоял такой гам, что заглушал удары молота.
Кузнец трудился как машина, нещадно лупя по наковальне и составляя витиеватые узоры до тех пор, пока пар не начинал валить из ушей. Его сердце горело сильнее горна. В такие моменты металл мог бы раскалиться прямо у него на груди.
Но в этом году уже в начале декабря колокольчик над дверью кузни превратился в пустой, покрывшийся инеем элемент декора. И звонил лишь дважды в день — когда кузнец приходил, и когда его пустая смена подходила к концу.
Заказов было так мало, что мастер обычно заканчивал еще до обеда и, наполнив желудок бутербродами и чаем, уходил домой.
Но неделю назад колокольчик всё же позвонил дважды в самом начале дня.
Кузнец получил заказ. Эскиз был до безобразия прост и тем самым оскорбителен, но мастер брался за всё, что ему приносили, хоть подобные заявки и вызывали в нём лишь горечь и отвращение. Мужчина сделал заказанную ему оградку и побил свой собственный скоростной рекорд.
На следующий день ему заказали десяток таких оградок. Он хотел отказаться, но других заказов не было и, судя по всему, не предвиделось. Через день оградок заказали полсотни, а через неделю у него уже был объем до конца года.
Никогда ещё работа не была такой однообразной и меланхоличной. Кузнец штамповал ограды, словно конвейер, но сердце его при этом остывало и просило только одного ― покоя.
И снова в его приемной толпились клиенты. Но теперь они были тихие и серые, точно куски холодного железа. Каждый занимал свою очередь, чтобы оставить заявку на злосчастную оградку. Никто не шумел. Никто не выкрикивал шутки и не хвастался тем, какую интересную штуку он пришёл заказать у кузнеца. Все молча дожидались своей очереди и точно так же молча уходили, раздражая мастера своим унынием и безмолвием.
С каждым днем клиентов становилось всё больше. Он кричал на них. Просил передать остальным, что отнюдь не намерен дальше принимать подобные заказы, но всё равно принимал.
Недели тянулись и раздражали своей однотипностью. Кузнец возненавидел этот год. Больше всего на свете ему хотелось повесить замок на двери и там же оставить записку, в которой бы он просил вызывать его лишь тогда, когда будет необходимо выковать что-то светлое и действительно красивое, а не вот это всё.
В тот самый день поток клиентов прекратился. Это было под самый праздник и кузнец, закончив последнюю оградку, наконец-то выдохнул. До конца рабочего дня оставалось около часа, мастер затеял уборку, когда в окно кто-то постучал.
Он подумал, что это птица, ведь кроме пернатых никто и никогда не стучал в эти черные от сажи стекла. Мастер не обратил внимания, но стук не прекращался. Тогда кузнец решил шугануть надоедливую птицу, мешающую ему рыться в собственных мыслях. Он подошел к окну и сам стукнул по нему изнутри.
― Кыш! Кыш отсюда! ― крикнул он.
― Добрый день! ― послышалось с той стороны. ― Вы работаете?
― Не работаем! ― буркнул кузнец, протирая брезентовой рукавицей безнадежно закоптившееся окно.
― Я же вижу, что дым из трубы идет — значит работаете.
― Нет, я уже затушил горн и больше в этом году не разожгу.
― Ну пожалуйста, я очень прошу, мне так сильно нужно! ― из-за толстого стекла голос звучал так, как будто человек был под водой, но, кажется, принадлежал девушке.
― Если очередное захоронение, я не буду браться!
― Нет-нет, ничего подобного, мне нужна цветочница!
После этих слов в сердце у кузнеца зажглась спичка, а он схватился за неё, боясь, что огонек может потухнуть.
― Так что же вы там стоите? Заходите через парадный вход! ― дрожащим от волнения голосом произнес он.
― Не могу, дверь не открывается.
Кузнец глянул в проход и понял, что тот снизу доверху завален изготовленными им оградками. Сам он давно выходил и заходил через черный ход.
― Зайдите сзади, я вам открою! — крикнул он и побежал к черному выходу.
На пороге его ждала молодая девушка, судя по всему — студентка. К кузнецу приходило много студентов в своё время, и он научился их распознавать. У этих людей глаза открыты шире, ведь они только-только начинают входить во взрослую жизнь и чувствуют себя непобедимыми ― настоящие мечтатели.
― Проходи давай, не стой.
― Я только ботинки обстучу, ― вежливо улыбалась она.
― Да бог с ними, с ботинками, доски и так уже все ссохлись, заходи.
Девушка зашла внутрь и тотчас потерялась. После искрящего солнцем снега глаза долго привыкали к мраку кузни.
― Рассказывай, показывай, ― суетился кузнец, ища место, где бы ему разместить гостью, параллельно ставя чайник.
― У меня есть мечта, ― начала студентка, когда кузнец наконец-то усадил её на накрытый тряпкой стул.
Спичка в сердце мастера превратилась в небольшой костерок.
― Какая? ― не мог сдержаться от любопытства кузнец, стуча по наковальне пальцами и мечтая как можно скорее приступить к работе.
― Я хочу стать великим архитектором.
― Прекрасно! Это принесет тебе счастье?! ― взволновано жевал он слова.
― Да! Конечно! Я буду очень счастлива. Думаю взращивать свою мечту в красивом горшке, поливать и удобрять её. Можете сделать мне цветочницу?
― Легко! Рисунок есть?
― Разумеется! Вот, ― достала она ватман из черного тубуса. Кузнец раскатал на столе чертеж и протер от удивления очки. Рисунок был выполнен идеально. Все размеры, градусы, узлы вынесены как положено, даже нагрузка была просчитана.
― Справитесь?
― Спрашиваешь!
Он был вне себя от счастья, руки чесались. Невидимые меха раздували пламя в сердце кузнеца, казалось, что вот-вот оно расплавит грудь и вырвется наружу. Мастер принялся разжигать горн, подготавливая недавно убранные инструменты.
Девушка тем временем изучала глазами мастерскую.
― А что за груды металла у вас повсюду разложены?
― Где? ― спросил кузнец, нарезая заготовки. ― А, да ты знаешь… ― махнул он в сердцах рукой. ― В этом году все поголовно решили похоронить свои мечты, словно с ума посходили! У нас ведь заказы делятся на два типа: счастье и несчастье. И каждый сам выбирает, что ему выковать. Обычно к концу года люди все такие вдохновленные, мечтательные! Ну… Ну вот как ты, например! Живут ради любви, ради мечты, ради цели. Просят изготовить им кованые лестницы на вершину их цели или решетку на окно, чтобы счастье не ускользало. Ты вот — цветочницу хочешь для мечты. А эти… Эти тащатся со своими оградами, будь они неладны! На кладбище им всем нужно, хоронят своё счастье, идиоты!
― А можно как-то им помочь? Объяснить, что они ерундой занимаются?!
― Да как тут объяснишь… Каждый ведь сам выбирает, что ему ковать. Вот, держи свою цветочницу.
Девушка не верила глазам.
― Как вы так быстро?!
― Да что тут сложного… Когда человек ищет счастья, идет к мечте, он сам не замечает, как оно случается. Чаще всего это бывает внезапно. Ты думаешь, что на это нужно потратить целую жизнь, нужно много страдать, прежде чем счастье случится. А на самом деле главное ― стремиться и верить. Тогда обязательно всё получится, а ты даже не поймешь, как быстро это произошло.
(с) Александр Райн
